В начало раздела

Знаменный роспев. Нотация и мелос.

Дионисий Коротких

В своем сообщении я хотел бы поразмышлять о том, что такое знаменная (крюковая) нотация, как она связана со знаменным распевом, с его мелосом и подумать немного о перспективах ее существования.

Практически все здесь присутствующие уже знакомы с крюками. Почти каждый регент, готовясь к службе, берет в руки богослужебную книгу, Минею или Триодь, и размечает ее, т. е. начинает проставлять обозначения, которые помогают ему разбить стихиру на периоды, на строки. Это делается для того, чтобы хор не ошибался, а деление стихиры на музыкальные строки соответствовало по смыслу членению текста. При этом обычно используется косая черта (или двойная косая черта, когда отделяется заключительная строка). Очень часто употребляется также галочка или горизонтальная черта, которая означает первую остановку или мелодическую вершину, акцент, после которого идет речитация. Собственно говоря, галочка - это не что иное как крюк, знак, от которого и происходит называние "крюковая нотация". Это основное знамя, которое показывает акценты и мелодические вершины одновременно. Это хорошо видно на первой иллюстрации: крюк находится на мелодической вершине. В данном случае это крюк светлый.

Обратимся теперь к истории нотации. Дело в том, что нотирование поемых текстов - это относительно позднее явление. Изначально применялись только специальные обозначения для чтения. Когда по праздникам читалось Евангелие, например, Перикопа на Пасху (известное чтение из Евангелия от Иоанна), оно не просто читалось на одном тоне, как у нас читает псаломщик, а расцвечивалось. Клирики украшали чтение красивыми перевивами, особенно на концах фраз. Эти укращшения обозначались чаще всего двумя значками.

Первый знак в виде креста - так называемая "телия", а второй - "ипокрисис". Оба этих знака ставились в конце фраз, которые требовалось украсить. Наверное, все вы слышали прекрасное экфонетическое чтение греческих священнослужителей и можете хотя бы примерно представить себе, как все это звучало в древности... Еще раз подчеркну, "экфонесис" - это культура возгласа, возгласное чтение, которое отличается от речитативного, псалтирного.

У экфонетических знаков, как видите, есть даже внешнее сходство со знаками знаменной нотации, такими, как крыж или змийца. Я не берусь судить, можно ли проследить какую-то генетическую связь между двумя этими типами знаков, потому что их разделяет огромный промежуток времени, но чисто визуальное сходство имеется. Кроме того, и телия, и знаменный крыж размещаются в каденционной зоне. Возможно, и это совпадение не случайно.

Теперь поговорим о функциональном назначении крюков. Дело в том, что в знаменной нотации в отличие от пятилинейной различные знаки могут обладать абсолютно одинаковым значением, как, скажем, крюк и стопица. И то и другое знамя соответствует половинной ноте и, казалось бы, одно ничем не отличается от другого. Зачем тогда нужны два знака? Все дело в том, что они отличаются функционально. Крюк, как я уже сказал, находится на вершине, а вот после крюка (см. рис. 1) идет ряд стопиц, которые означают речитацию на одном тоне. Крюк исполняется иначе, нежели стопица, он акцентируется. А о стопице в знаменных азбуках сказано всего лишь: "просто говорити". Таким образом, каждый из знаков имеет свою специфику.

Скажу еще об одном очень важном отличии знамени от пятилинейной нотации. Дело в том, что пятилинейная нотация в некотором смысле представляет собой, конечный продукт развития принципа записывания мелодии. Этот метод дает большую степень точности фиксации мелоса, чем невменный (метод знаменной нотации). Но тут есть и "оборотная сторона медали". Дело в том, что когда мы поем по нотам, мы как бы "идем на поводу" у записи. Вы, наверное, замечали, что для того, чтобы красиво, свободно спеть какое-то произведение, необходимо как бы перерасти запись, которую вы видите перед собой. Необходимо сделать какое-то усилие, чтобы мелодия начала жить сама по себе, внутри вас, чтобы вы не просто воспроизводили, подобно магнитофону, ноту за нотой как дискретные куски, абсолютно не связанные между собой, а чтобы шла мелодическая волна. Например, о. Матфей (Мормыль) очень много усилий прилагает к тому, чтобы показать, как именно хор должен передать движение, динамику. Очень чувствуется, когда это получается. А наша пятилинейная нотация, к сожалению, мало помогает в этом певчему. Более того - видно, что в ней тенденция к разделению звуков сильнее, чем тенденция к объединению. Даже специальный знак потребовался, лига, чтобы помочь объединять звуки в группы. А в знаменной нотации заложен совершенно другой принцип мышления певчего. Это принцип мышления не ступенями, не тонами, а тонемами, т.е. мелодическими ходами от одной ноты к другой. Движение, динамика заложены уже в самом принципе знаменной нотации.

Изучая азбуки знаменного пения XVI в., можно понять, как наши предки чувствовали и мыслили музыкально. Вот, например: "а светлую стрелу подернути гласом дващи, ступити подерживающи", или "а мрачная стрела с полукрыжем подынуть, подержав, из низу вверх выше строки".

Обратите внимание на третий пример - сверху стрела крыжевая, а под ней стрела светлая. Справа расшифровка: в первом случае две половинки в восходящем движении, а во втором - две четверти и половинка, тоже в восходящем направлении.

Этот пример иллюстрирует только что сказанное. Согласно описанию, стрела светлая - "ступити гласом дващи", т. е соединить две четверти и половинку (например, фа-соль-ля) в два приема. Соединяются два мелодических хода (фа-соль, соль-ля), а не три звука (фа, соль, ля). Ходы между ступенями, а не сами ступени. И то же самое в случае с полукрыжевой стрелой. Чувствуете разницу? Наши предки мыслили именно тонемами - ходами, соединяющими звуки; их интересовал ход от одной ноты к другой.

Если бы в XVI в. мыслили так, как мыслим мы с вами, т.е. ступенями, то написали бы так, как написал в своей "Азбуке" (уже в середине XVII в.) Александр Мезенец: "Стрела светлая, тригласная" (т. е. в ней три звука) "поется в три гласоступания от низа к верху". "Стрела крыжевая, поется от низа к высоте во две же степени". Как видите, здесь уже присутствует термин "ступень".

Очевидно, что ко времени составления "Азбуки" произошла революция музыкального мышления - видимо, под влиянием западной музыкальной культуры. Русь соприкоснулась с западноевропейской музыкальной культурой во время Смуты (патриарх Ермоген писал: "Не могу более слышать пения латинского в Москве"). Уже в начале XVII в. русские люди познакомились с музыкальной культурой Европы. Вскоре после этого на Руси появились первые партесные хоры, и западное музыкальное мышление прочно обосновалось на русском клиросе.

Еще один важный момент - тайнозамкненность. Именно это свойство знаменной нотации является основной трудностью при обучении. Я не знаю, как правильно это слово перевести, но смысл явления в том, что знак может в одном случае соответствовать своему номинальному значению ("как пишется, так и поется"), а в другом случае, в сочетании с определенными знаменами, он принимает иное, особенное значение.

Чтобы понять это явление, можно провести аналогию с английским языком (предложенную Л. А. Игошевым). В английском языке произношение со временем менялось, а форма записи была более консервативной и оставалась почти неизменной. В результате на сегодняшний день мы имеем ситуацию, когда, как говорится, пишется "Ливерпуль", а читается - "Манчестер".

Сейчас идет стихийный процесс модернизации правописания английского языка. Умеренные формы, не связанные напрямую с молодежной субкультурой, свидетельствуют о тенденции к уточнению правописания, подгонке его под современное произношение. Изменения как будто благотворны - правописание становится более удобным и понятным. Однако, когда пишут, к примеру, слово "light" (свет) как "lite", т. е. выбрасываются две "лишние" согласные "gh", появляется ощущение коверкания языка.

Я привел этот пример для того, чтобы показать, с какой осторожностью надо подходить к устоявшейся системе записи. Очень важно не забыть о том, что мы можем выплеснуть вместе с водой и младенца. Могу напомнить, что англоговорящие православные в богослужении стремятся использовать более архаичный перевод Библии, например Библию короля Иакова, что симптоматично. Все-таки неспроста православные тянутся к древности. Например, в церковных канонах говорится, что древний обычай более авторитетен. Ну, это так, к слову.

Поговорим теперь о перспективах развития знаменной нотации. Предположим, мы уже изучили знаменную нотацию, разобрали существующие варианты ее освоения, но нас не устраивает ее современное состояние. Я вижу три пути знаменной нотации.

Первый путь - "прогрессивный": развитие нотации в сторону уточнения. Это тот путь, по которому развитие шло с начала XVII в. Следуя тем же путем, отказавшись от тонем и переходя к более дискретному изложению мелодии, мы, возможно, дойдем до более простых форм знаков, точно фиксирующих голосоведение. Появление в древнерусской знаменной нотации так называемых "степенных помет" и "признаков" - это очень большой шаг по этому пути. Можно даже сказать, что в некотором смысле знаменная нотация второй половины XVII в. ушла от старинного тонемного принципа дальше, чем современная греческая невма. Вполне возможно, что отказ от знаменной нотации в конце XVII - начале XVIII вв. произошел у нас именно по причине удаления от истоков, как результат революции музыкального сознания. Зачем было учить большое количество знаков, которые не представляли ценности с точки зрения западной музыкальной теории? Вполне достаточно пятилинейной системы.

Надо сказать, что греческие невмы очень удобны, и их до сих пор используют, особенно в монастырях, поэтому в принципе этот путь тоже нельзя отбрасывать. Жаль только, что неизвестно, остановится ли все на этом. Мне рассказывал один из певцов с Рогожского кладбища, староробрядец, что у них уже бывало такое: какой-то головщик расписывал мелодию "дробью", т. е. каждому звуку сопоставляется отдельный знак нотации. Таким образом, из крюков получается полный аналог пятилинейной нотации по принципам фиксации мелоса. Мне кажется, в этом заложена очень большая опасность.

Второй путь - "ретроспективный". Это самый близкий моему сердцу путь. Дело в том, что от появления трактата Александра Мезенца до замены крюковой нотации на пятилинейную прошло очень мало времени, и процесс развития нотации остановился на полпути (старообрядцы только сохранили знаменную нотацию в том положении, в котором она оказалась после реформы патриарха Никона). Остановился процесс перерастания нотации из одной формы в другую. Многие элементы старой системы остались, но, с другой стороны, стали прорастать новые явления. Появляются уже упомянутые степенные пометы, которые строго фиксируют высоту звука. Внимание певчего начинает переключаться с целого, с попевки на детали, отдельные части мелодии. Если прежде певчие мыслили попевками, большими мелодическими фрагментами, то теперь - отдельными знаменами, ступенями, ломая голову над вопросами: почему это сей знак поется здесь "не своим обычаем"? Раньше для того, чтобы спеть попевку, надо было точно помнить, какие знаки входят в каждую такую форму, и знать на память соответствующую ей мелодию. А теперь от певчего это уже не требуется, для него главное - правильно распознать звуковысотную помету, чтобы воспроизвести каждый звук в отдельности.

Ретроспективный метод состоит в том, чтобы оказаться от "костылей" - степенных помет и разводов - и перейти к древнему способу пения, когда первичной является мелодия, а крюки вторичны. Вот, кстати, еще одно отличие пятилинейной системы от знаменной: крюки только подсказывают, они не диктуют распев, а служат лишь напоминанием, хотя и весомым. Многие из тех, кто сейчас занимается знаменным распевом, повернулись именно в эту сторону, потому что в древности для нас сокрыто очень много ценного. Многое из того, что было тогда, можно безболезненно перенести на современную почву. Возможно, кое-что мы увидим и на сегодняшнем богослужении.

В ретроспективном методе очень важна система обучения нотации. Если мы по-прежнему будем исповедовать принцип "сначала нотация - потом мелос", то тогда получится нелепица: мы опять начнем каждый знак интерпретировать по отдельности, долго думать что куда: А в древности было наоборот: мелос был первичен. Человек с детства слышал, как звучат знаменные песнопения. Он сначала их усваивал и только потом приступал к теоретической части, научаясь сопоставлять знакомые мелодии с определенными сочетаниями знаков. Это напоминает обучение детей грамоте. По такому пути уже идет Глеб Борисович Печенкин в работе с детским хором.

И, наконец, третий путь - "синтетический". Его характеризует сочетание ретроспективного и прогрессивного методов. С одной стороны - попытка вернуться к иероглифической системе, т. е. отказ от обозначения высоты ступеней, опора на формульную структуру знаменного роспева и переход к тонемному принципу, а с другой - упрощение семиографии, методов фиксации мелоса. Но упрощение, опять же, имеется в виду ретроспективное. Желательно получше разобраться, как было в самом начале, т.е. вернуться если не к XII, то хотя бы к XV веку, когда только начинал разрастаться знаменный мелос. Ведь не сразу появились те формы, которые сейчас в нем присутствуют: частые опевания тонов вместо речитатива, мелодически развитые вставки (фиты) в большом количестве. Все это развивалось постепенно. Даже если сравнить южно-русские нотолинейные Ирмологии XVII в. и наши крюковые рукописи того же времени, то хорошо видно, что в наших рукописях гораздо больше фит, чем в южно-русских, украинских. Это говорит о том, что по своей большой любви к пению жители Московской Руси украсили пение большим количеством фит. Может быть, сегодня возможен и отказ от таких вещей. Тем более что, по словам протопопа Аввакума, было такое и раньше, (в XVI в., как думается): "И в старые времена иныя фиты все выпевают, а иныя и отлагают, да то нет ничево: речь бы была чиста, и права, и непорочна".

В заключение хочется подчеркнуть, что знаменная нотация и сегодня жизнеспособна и может быть востребована в современной богослужебной практике. От нас самих зависит возрождение и преумножение духовного богатства наших предков. Если мы желаем возрождения древних роспевов, то, несомненно, обратим свои взоры на крюковую нотацию. Она поможет нам понять подлинный смысл многих явлений в церковном пении и послужит прекрасным подспорьем в труде певчего.